За гранью восприятия - Страница 40

– Вот что, Наташ. Как относятся к нашим делам твои друзья, меня мало волнует. Это только наше дело. Я не хочу, чтобы наши отношения стали предметом застольной беседы.

– Это мои друзья, – встает на их защиту Наташка. – Я всегда с ними делилась самым… самым…

– Всем, – подсказал я.

– Да.

– Плохо. Пора отвыкать. Тебе не десять лет, ты не в песочек играешь и не о наряде кукол говоришь.

Наташка упрямо задирает нос и фыркает. Совсем как котенок.

– Не смей так о них!

– И не смею. Я вообще не о них, а о тебе. Прости, милая, но я вышел из того возраста, когда что и как делать выносится на обсуждение. Ты – моя девушка, а значит, часть меня. Посему будь добра играть по моим правилам. По правилам взрослых. Тем более ты уже совершеннолетняя. Даже перед родителями не обязана отчитываться.

Моя отповедь сбила ее с толку. Раньше я не позволял себе говорить с ней в таком тоне. Она замолчала, не зная, как реагировать. В своем безмолвном гневе Наташка прекрасна. Свежа, взволнована, красива… Что за прелесть… пока молчит!

Но вот ответ созрел в ее длинноволосой головке, глаза блеснули отнюдь не добрым блеском, губы вспухли и раскрылись.

– Ты не имеешь права обсуждать моих друзей и меня! Я не твоя рабыня или наложница! Сама знаю, что делать!

Слова грозные, громкие, а на глаза наворачиваются слезы. Обида глушит?

– Ты!.. Ты…

Левая рука зажимает рот, стремительный поворот тела и шлепанье сандалий – оппонент покидает поле брани и уходит в другую комнату. Если слух не подводит – с целью пролить слезы в одиночестве. Дабы грубый мужлан не увидел и не восторжествовал. Или просто захотела побыть одна? Женщин иногда нельзя понять. Никак.

Я хлопнул по подлокотнику ладонью, встал, шевельнул губами, выдавая соленую руладу. Только этого не хватало! Да еще сейчас!

Вообще-то мы и раньше пару раз ссорились. По мелочи, не сильно. С кем не бывает. Но тема-то одна и та же – отношения с компанией и постоянные исчезновения. Не ясно только, кого это больше не устраивало – ее или компанию?

Я глянул на часы. Сегодня вечером мы договорились с Юркой, что едем за город – провести тренировку на настоящем оружии. Специально выбрали день, чтобы никто нам не помешал. Собственно, и к Наташке я приехал сказать об этом, а также о том, что вечером с ними не пойду. Теперь новость только усугубит положение дел.

Постояв у окна, я поразмышлял над ситуацией, понимая, что она патовая, а потом плюнул на все.

«Да и хрен с ней! Не в силах понять, что у меня и так забот по горло, – ладно. Насильно мил не будешь. А подстраиваться под малолетку нет смысла. Не жена, чай. Хочет быть вместе – будет, никакие друзья не отлучат. А нет – гуд бай, Америка! Не бывало такого, чтобы баба диктовала мне условия…»

Постояв еще минуту, я пошел в другую комнату. Наташка сидела на диване, глядя на окно. Фигура сгорбленная, локти на коленях, ладони обхватили голову. Скорбь и печаль. И дыхание прерывистое. Плакала. Даже жалко малышку.

Я сел рядом, обнял за вздрагивающие плечи и притянул к себе. Прошептал на ушко:

– Прости, малышка. Не сердись. Я не хотел тебя обидеть. Пойми, у меня нет времени на все эти совместные походы, посиделки, встречи… Я работаю, учусь… У меня дела…

– Делай что хочешь, – всхлипнула она. – Мне все равно.

– Не говори так. Для тебя у меня всегда есть время.

– Ну да!..

– Точно.

Она молчала. Сидела как прежде, но и из объятий не вырывалась.

– Давай не ссориться. Не хочу. Не люблю, когда ты плачешь.

– Я не плачу, – упрямо заявила она, украдкой вытерев щеки.

– Слушай, – я мельком глянул на часы, – мне скоро уезжать. У нас занятия…

Она недовольно повела плечами, сухо произнесла:

– Не задерживаю. Езжай куда угодно. Я тебе не нужна. Обещал с нами поехать…

– Я сказал: «если смогу».

– Если… Твое «если» я не первый раз слышу. Езжай давай.

– Не сердись…

– Да ну тебя.

Я притянул ее к себе поцеловать, но она отклонила голову

– Можешь не звонить, я не собираюсь на выходные приезжать домой.

– Да? А потом?

– Зачем? Чтобы опять сказать, что занят?

Резкая отповедь меня удивила. Это разрыв? Что ж, если женщина просит… Несколько внезапно, но ладно.

– Хорошо, красавица. Не побеспокою. Пока…

Вот такой финал!.. Неожиданный для меня, если честно. Что на нее нашло, зачем ей разрыв? Впрочем, гадать над причинами не в моих правилах. На нет и суда нет.

Выходя из подъезда, я подумал, что в этой истории, видимо, можно ставить точку. Возвращаться туда, где тебя не ждут и даже выпроводили, – не в моих традициях. Пусть так и будет.

Возможно, потом, через несколько дней, я бы и позвонил ей. Попробовал бы восстановить отношения, извинился бы. Ну, наговорила лишнего, вспылила, с кем не бывает!.. Словом, я не хотел окончательного разрыва. Все возможно…

Но в наш спор неожиданно влезли ее друзья. И влезли топорно, по-юношески горячо, без оглядки.

… После столкновения с Корешковым я вполне резонно предполагал, что Жора отменит все занятия – как-никак его зама побили. Но через день мне позвонил Юрка и спросил, в силе ли наша договоренность о стрельбах? Я подтвердил. Тогда, сказал Юра, встреча на прежнем месте.

Мы выехали в район на заброшенную давным-давно ферму и там отработали по полной программе полтора часа. Работали с настоящими стволами – ПМ и «сайгой». Парни расстреляли каждый по две сотни патронов, продырявили три десятка мишеней и разбили около сорока бутылок.

Я тоже оторвался, поработав со всех стволов. Показал стрельбу в движении и из-за укрытий со сменой позиций. Закончив тренировку, затоптали гильзы в землю, почистили и спрятали оружие и наскоро ополоснулись в соседней речушке, благо погода не переставала радовать теплом и вода была вполне нормальная.